Сахалинский исторический журнал


	к оглавлению

(продолжение)

Часть II. Одежда

Что касается одежды жителей острова Люгуй, то в свитках «Тундянь» об этом говорится следующее: «...люди здесь носят одежды, сшитые из шкур; когда они собачий мех смешивают со льном, то ткут из него материал; женщины зимой одевают одежды из кабаньих и оленьих шкур; летом - в основном одежду, сделанную из кожи рыб; способ обработки кожи и шитья одежды в основе схож со способом, которым пользуется народ ляо...»

В сборнике свитков «Синтаншу» говорится также об одеждах аборигенов: «...В тех землях держат много собак, одежда представляет собой платье, сшитое из кусков кожи и меха...»

Одежда, которую носили аборигены Сахалина, равно как и одежда народов, селящихся по нижнему течению реки Хэйлунцзян, сделанная из кожи рыб, неоднократно демонстрировалась и описывалась всему цивилизованному миру путешественниками, побывавшими в тех местах. Более того, и в настоящее время есть представители туземных народностей, которые предпочитают одежду, сшитую из выделанной рыбьей кожи. Эти народности ныне проживают в бассейне Хэйлунцзяна от районов среднего течения к устью этой реки. В свитках «Тундянь» указано, что среди представителей народов, носящих одежды из рыбьей кожи, есть племена народности шивэй. А раз это так, то думаю, что подобные привычки до настоящего времени сохранились и у других народов в нижнем течении реки Хэйлунцзян, поскольку в старину это было для них нормой. Мне кажется, что нижеприведенный документ напрямую подтверждает правильность предположения, что нации, живущие по течению реки Хэйлунцзян, носили одежды, сделанные из кожи некоторых видов рыб. Причём, хочется подчеркнуть, что это обстоятельство, как показывает текст, было хорошо известно китайцам эпохи Тан. Документ носит название «Шаньхайцзинь» (41): «...Сюаньгуго находится на севере; люди там носят одежды, сделанные из рыбьей кожи, а питаются они мясом и яйцами чаек...» В месте, где соединяются две реки - Хэйлунцзян и Сунхуацзян (42) - по обоим берегам в нижнем течении проживает народность гольда, и поскольку китайцам было известно, что именно гольды в основном для одежды используют кожу рыб, то они дали им прозвище «дацзы в рыбьей коже» (43). Помимо гольдов, кожу рыб для одежды с успехом использовали и такие народы, как гиляки, ольча, негидальцы. В источнике «Сяотинцзилу» (44) пишется: «...говорят, что несколько восточнее, напротив земель нингута в 300-х ри виднеются земли, принадлежащие народу хала (45), в старину эти земли принадлежали провинции Уго; чиновниками установлено, что с севера на юг территория хала простирается на 500-600 ри до местности называемой Хуэрха; кроме этого, ещё 500 ри до местности Хэйцзинь, и еще 600 ри до местности Фэйяха (46); все эти народности объединены под общим названием няоцзи-дацзы; няоцзы ещё их называют уцзы; прозывают их всех просто - «дацзы в рыбьей коже», так же как и тех дацзы, которые проживают в устье реки Цзиньхунь...»

Все эти описания напрямую указывают на три народности, в современном языке зовущиеся ороченами, гольдами и гиляками. Полагаю, что и во многих других древних китайских писаниях речь идёт о гольдах и гиляках. Документ под названием «Хуан Цин Чжи Гун Ту» (47) гласит:« ...хэчже для одежды используют кожу рыбы...»

В отчете императору военачальника Вай Цзы Линя сказано: «...бухта Хэйцзынь полна пищи, летом здесь люди делают себе одежду из рыбьей кожи, зимой же мастерят одежды из шкур большого оленя (48)...» Этот документ Вай Цзы Линя указывает на гольдов.

А вот что говорится в свитках «Хуан Цин Чжи Гун Ту» о народе фияка:« ...как мужчины, так и женщины носят одежды из шкуры собак; в летние же дни предпочитают одежду, сшитую из рыбьей кожи...» В документе «Сяотинцзилу» о них же говорится: «...Фияка, проживающие в бухте Хэйцзинь одеваются так: их женщины совсем не носят хакама (49); их предпочтение - одежда из кожи рыб, слегка подкрашенная ...»

Два вышеприведённых свидетельства несомненно указывают на нации гольдов и гиляков. Эти народы, как вы успели заметить, предпочитали носить одежды, сшитые из рыбьей кожи. Но поскольку эти народы всегда жили на континенте, то делать выводы о сходстве их одежды с одеждой островитян, таких, как аборигены Люгуя, совершенно невозможно. Однако же, поскольку ранее нами было определено, что название Люгуй - это китайское название Сахалина эпохи Тан, то и там тоже проживали гиляки, а они, как известно, представители того же этноса, который был описан несколько выше и который носил одежды, сшитые из кожи рыб. Более того, совпадают и названия рыбы, из кожи которой представители одного и того же этноса шили себе одежду, а именно: рыба масу (50), на латинском языке название этой рыбы Salmo Lagocephalus, а на языке континентальных гиляков - люги-чо (lyghi-co); на языке аборигенов Сахалина - лаги-чо (laghi-co). Для того, чтобы из кожи этой рыбы сшить одежду необходимо прежде всего соскрести с неё чешую, после чего различного рода лопаточками и шпателями, немного подтягивая кожу вверх, отделить её от мяса, а затем побить этими же лопатками, делая её лощеной и мягкой. Завершив данный процесс, кожу, не промывая, просушить, но не до конца, а затем сшить куски в одно целое и далее мастерить одежду.

Можно также отметить, что в описанных местах, как мужчины, так и женщины, из кожи рыб делали себе не только одежду, но и обувь. Но поскольку такая обувь была легкой и мягкой, предпочтение она нашла только у женской части населения. Вот какое отношение к такой одежде сложилось у жителей острова Сахалин: не только одни гиляки носили одежды из кожи рыбы, но и жившие там же айны отдавали предпочтение ей. В доказательство этому можно привести отрывки из записей «Гуань», где описаны нравы и обычаи туземцев островитян Эдзо: «...Мне пришлось наблюдать, как туземцы мастерили одежды из сшитых кусков рыбьей кожи. Их делало много женщин. Рыба называется итоу, но возможно, по их словам, и использование кожи других видов рыб, особенно масу...»

Можно заметить, что и в эпоху Цинь китайцам было известно о том, что айны, проживающие на Сахалине, носят одежды из рыбьей кожи. Об этом красноречиво свидетельствует документ того времени «Хуан Цин Чжи Гун Ту». В нём рассказывается о народе кушо:« ... люди кушо носят одежды, сшитые из кожи рыб».

И поскольку из свидетельств письменных источников видно, что в одеждах гиляков и айнов Сахалина ( и у тех и у других) наблюдается большое сходство, то что же тогда различает их, может, нравы и обычаи? Думаю, что в нравах и обычаях нетрудно будет найти критерий различия этих туземных народов в стиле одежды. Однако сделать это просто необходимо. Гиляки в качестве материала для изготовления одежд, кроме кожи рыб использовали мех тюленя, лисицы, соболя, речной выдры и даже мыши-полёвки. Особенное предпочтение они отдавали шкурам собак, но к этой одежде у них было и особое отношение. Собачьи шкуры были для них главной ценностью, но и в то же время их отличала дешевизна, поскольку не каждый будет её носить, а одежды из них шились скорее в силу привычки, и ношение таких одежд зависело от желания хозяина, надевать её или нет. Все дело в том, что собаки для этого народа являлись чем-то бульшим, нежели просто домашними животными: и лодки на себе тянули, и сани везли, когда их запрягали в упряжку, и охотниками были незаменимыми. В отличие от гиляков, которые не только шили из шкур собак одежду, но и употребляли их мясо в пищу, в племенах, живущих в бассейне реки Хэйлунцзян, разведение собак в качестве домашних животных особенно распространено не было. Построенный в эпоху Мин (51) во времена правления императора Юн Лэ (52) буддийский храм Нуэргань-Юншень имеет надпись на каменном памятнике. В этих письменах рассказывается об обычаях народа цзылеми: « ...из домашних животных - только собаки...»

В древнекитайском источнике «Кайюаньсиньчжи» сказано: «...Цзиличжи имеют четыре склонности характера - слабую, сильную, жадную и хитрую. Едят они рыбу, которую ловят в бухте; одежда плотно облегает их тело; в летний зной носят одежды из рыбьей кожи; зимой шьют одежды из меха собак; им не известно культивирование пяти злаковых культур (53); из шести домашних животных разводят только собак...»

В сборниках свитков «Чецзинтунчжи» рассказывается: « ...люди диких племён отлавливают собак и приспосабливают их для упряжки, по команде поводыря собаки останавливаются или идут; такая упряжка собак с успехом заменяет у них лошадь; в некоторых местах Хэчжень собаки используются как носильщики, когда на их спины взваливается поклажа...»

И поскольку принадлежность собак очень ясно определена в этих письменах, то можно смело сделать вывод о том, что гиляки и тунгусы, селившиеся по низовьям реки Хэйлунцзян, широко разводили собак, и эти факты знал цивилизованный Китай уже в эпоху Юань. Однако необходимо уточнить, что обычай разводить собак был присущ не только гилякам и живущим в непосредственной близости от них тунгусам, но и айнам острова Сахалин. В «Пояснении к картам Северного Эдзо» (54) рассказано о нравах и обычаях варваров этой местности: «...у дикарей этого острова главную часть жизни занимает собака; у бедных варваров, и так испытывающих трудности и лишения, собак нет, поскольку им нечем их кормить. Каждая богатая семья обязательно держит собак. В одной такой семье может кормиться от 5-6 до 12-13 собак...»

Таким образом, и айны, и гиляки острова Сахалин держали очень много собак. Этот именно факт и может указывать на две народности Сахалина: айнов и гиляков времён Тан. И, разумеется, такое поведение аборигенов нельзя объяснить только силой привычки. Как видно выше, во время зимних холодов женщины острова носили одежды, сделанные из меха кабана или оленя.

По словам господина Шренка, у «... живших по соседству с гиляками народностей ольча (ульта) в самом способе производства одежды было очень много общего с гиляками. А именно и те, и другие носили накидки типа манто из меха оленя». Кроме этого, в некоторых местах, расположенных по течению реки Голин, где проживали народности самагирцы, было много леса, и их условия жизни, несомненно, отличались от условий жизни ольчей и гиляков. А сами самагирцы в качестве материала для своих одежд использовали мех северного оленя. Материал для кройки одежды - кожа рыбы, мех собаки и нерпы - в этих местах у самагирцев ни разу не обнаружен. И с наступлением зимних холодов одежда шилась ими только из меха оленя, или же из меха маньчжурской косули - норо. Такие одежды, как у самогирцев, были большой редкостью у ольчей, а у гиляков их вообще не существовало. В предисловии к «Сборнику сказаний Эдзо» (том 9) указывается:« ...Дикари делают одежды из меха медведя, а также из шкур оленя и лисицы. Такие одежды на местном языке зовутся ури». А раз так, то, следовательно, айны в отличие от гиляков для своих одежд всё-таки использовали шкуры оленя. Следовательно, полагаю, не будет возражений, что нравы и обычаи айнов и гиляков, в стиле одежды и материале для её изготовления, живших на Люгуе эпохи Тан, несколько различаются, а уж тем более различны и нравы гиляков Сахалина и айнов Эдзо. Жители острова Люгуй, смешивая мех, надёрганный из собачьих шкур со льном, делали ткань и носили одежды, сшитые из такой ткани, что в свою очередь является важной вехой на пути к ткацкому производству. По утверждениям господина Шренка, гиляки делали в основном одежду тонкой ручной работы без применения машин, и когда шили себе одежды типа пальто из рыбьей кожи или шляпы из бересты, использовали для этого нить, сделанную из рыбьих жил или кожи, а для производства обуви из шкур зверей использовалась только льняная нить. Нить из рыбьей кожи или жил называлась мидиск (mydisc). Но когда ими шились одежды из материала, то ими использовалась как льняная, так и шёл-ковая нить. Из этой же нити гиляки вили сети для рыбной ловли. Выделанный гиляками тех мест один из видов льна, как материал, несмотря на тонкую ручную работу не мог претендовать на место декоративной вышивки на полотне. Хорошо бы обратить внимание на тот факт, что живущие сейчас гиляки совершенно не владеют мастерством ткацкого дела. Однако живущие в непосредственной близости к ним айны прекрасно владеют технологией выделки полотна из коры дерева или льна. Более того, живущие в Сибири народы - остяки, киргизы, башкиры, огули - с древности знают и с успехом применяют технологию ткачества полотна из чистого льна. И только гиляки, народ, который живёт между этими вышеперечисленными этногруппами, не знают метода получения из льна материала, что по меньшей мере выглядит очень странно. По необоснованной фактами гипотезе господина Шренка, гиляки якобы наверняка знали технологию ткачества полотна от живущих по соседству с ними айнов. Но айны, притесняемые японцами, по всей границе испытывающие постоянные набеги японцев, довольствовались знанием технологии производства материи, которая пришла к ним из глубины веков от предков, и бережно хранили эту технологию.

В противоположность этому гиляки, которые всегда вели самостоятельное и независимое существование, свободно обменивали у китайцев кожаные и меховые изделия на материал из льна и хлопка, а посему в своих местах им незачем было иметь собственное производство ткани. В конце концов, они совсем прекратили сами ткать материал и постепенно забыли технологию и утратили навыки. Автор данной гипотезы, по моему мнению, совершенно не располагает фактами и не даёт надлежащего обоснования своим домыслам.

На уже упомянутой каменной плите в буддийском храме Нуэргань-Юншень записано: «... народ цзилеми можно разделить на четыре группы, в различных [...] , живут [...] все [...],[...] любимый [...] тем более, что в этих землях совершенно не известны 5 злаковых культур, не производят здесь и хлопчато-бумажных тканей, шёлка тоже не культивируют...» (55).

Даже на основании этих кусков текста смело можно сделать вывод, что селившиеся в эпоху Мин в устье реки Хэйлунцзян нации не обладали знаниями технологии производства хлопчатых и шёлковых тканей. В противоположность тому, что гиляки не знали таких методов выделки тканей, айны, как было уже отмечено ранее, владели ими практически в совершенстве.

В «Пояснении к картам Северного Эдзо» говорится: «...Одежда у аборигенов Северного Эдзо, что у мужчин, что у женщин в основе своей одинакова. Делают её из коры деревьев и называют охя или ракапп. В любом случае, даже если эту одежду, носимую туземцами этих мест, обработать и оформить очень хорошо, она не будет ничем иным, как одеждой дикарей-островитян. Нарвав траву, которая по-ихнему зовется мосэ, хорошо прополаскивают и вымачивают её в воде, а затем делают из неё нить и прядут. Получается материал, похожий на тот, что изготавливается в Японии из японского льна; материя называется у них тэталбэ...»

В документе «Проект освоения границ провинций» говорится: «...дикари Карафуто, а именно их женщины, прядут ткань и этот материал совершенно не похож на тот, который прядут в Восточной Азии, но очень похож на тот, который производили в Японии наши предки. На Эдзо есть трава, называемая мосэ, и сдирая с неё кожицу, из оставшейся части стебля плетут сети, так же из неё делают нить, а потом прядут ткань. Эта ткань называется юталбэ...»

В записках путешественника Акимицу Кю говорится: «...Материя, которая ткётся аборигенами Карафуто называется эталбэ. Производство её таково: " ...трава, которая имеет название айто замачивается в речной воде, затем с неё сдирается кожица и делается нить, из которой, в свою очередь, ткут материал. Этот материал используется как нижнее белье в дополнение к одежде из шкур собаки. Трава айто на наречии народа, проживающего в пределах Исикари (56) называется мосэто. Скорее всего, это китайское название одного из видов льна, произрастающего в тех местах. Сперва, эталбэ, сшивается от рукава до плеча и на нём делается узор, а справа обшивается полосками из шкуры нерпы. Затем выворачивается как змеиная кожа, в мешок, и в подклад набивается хлопок. Причём, эта вата переправляется из китайской провинции Шаньдунь..." ».

Вышеприведенный пример очень ярко показывает то, что айнам было известно прядильное мастерство. И как доказывает источник «Акимицу», аборигены делали материал, а затем обшивали его нерповым мехом с помощью ниток мосэ. Таким образом - смесь полотна с мехом собак совершенно идентична по своему принципу смеси полотна из льна и нерпичьего меха, присущей аборигенам Люгуя. И последняя же, как мне кажется, присуща скорее айнам Сахалина эпохи Тан, чем тунгусам, проживавшим там же.

В свитках «Тундянь» указывается, что технология производства и выделки одежд на Люгуе похожа на ту, которой пользуются народы ляо. И думаю, что если хорошенько понять то, как делал свои одежды народ ляо, можно будет силой воображения представить методы, применявшиеся для шитья одежд у люгуйских туземцев.

В «Синь Тан шу» (свиток 222) говорится о варварских племенах ляо, живущих на юге: «...полотно для одежд у женщин 2 фу (2 охвата. - Прим. автора.) и имеет вид юбки, которая надевается через голову...» Подобные же методы ношения одежд наблюдаются и у других наций и других варварских племён.

В «Синь Тан шу» (свиток 187), где рассказывается о народе хэйсянпу, говорится: «... одежду женщины этого племени носят в виде юбки в ширину 1 фу, которая надевается через голову...» В свитках постханьской эпохи Троецарствия о нравах и обычаях живущих на юго-западе варварских племён чжуяй-данъэр говорится (свиток 96): «... одежда дикарями надевается сверху и облегает всё тело...»

О шуво в тех же письменах рассказывается: «... Земли тайцзяо находятся на восток от Хуцзы. Тайцзяо похожи на чжуяй-данъэр, схожи также во многом и их нравы и обычаи ... женщины этого племени носят на голове косынки из материала типа газа, одежда их проста и надевается через голову...»

Таким образом, методы производства и ношения одежд племён с востока и варваров с юга похожи по своей основной сути, и, как мне думается, были постепенно заимствованы и другими народами.

Поскольку в свитках «Тундянь» указано, что способ выделки одежды аборигенов Люгуя очень похож на тот, которым пользовался народ ляо, нельзя говорить, что у наций, живших в непосредственной близости к острову Сахалин, а именно в бассейне реки Хэйлунцзян, одежды сильно отличались от тех, которые носили на Сахалине.

В уже приведённом выше источнике «Кайюаньсиньчжи» говорится: «...Цзиличжи имеют четыре склонности характера - слабую, сильную, жадную и хитрую. Едят они рыбу, которую ловят в бухте; одежда плотно облегает их тело; в летний зной носят одежды из рыбьей кожи, зимой шьют одежды из меха собак».

Кроме этого можно привести источник «Цзаотин», в котором рассказывается о народе хэйцзинь: «...Женщины [их] носят ткань шириной 1 фу; сам охват одежды похож на конские удила, идущие через всю спину, одежда начинается у горла и идёт через всё тело до колен и ниже; эти одежды только прикрывают женские прелести...»

Из двух вышеприведенных источников вытекает один вывод, что одежды, носившиеся двумя северными народами хэйцзинь и циличжи имеют сходства с теми, которые носили варвары Люгуя эпохи Тан.

Народ хэйцзинь из данных источников - название в Китае тунгусов, гольдов и ольчей, а название цзиличжи указывает на гиляков и тунгусов. И общим выводом из всего ранее сказанного будет то, что способы ношения одежд жителей Люгуя в основном имеют сходства со способами народов, живших вблизи течения реки Хэйлунцзян, а именно вблизи о.Сахалин от устья великого Хэйлунцзян.

Живущие в настоящее время айны, а также многочисленные народности тунгусской этногруппы, подобно и как жители древней Японии, носят одежды открытые, со вставкой в виде полосы слева. А туземцы полуострова Камчатка носят одежды в виде трубы, надеваемой через голову, подобно народам хэйцзинь и цзиличжи, которые описаны в древнекитайских рукописях.

Ввиду всего этого могу сформулировать важный вывод: стиль ношения одежд, когда-то присущий югу Китая, в своё время широко распространился на народы, проживающие по всему тихоокеанскому побережью.

«Камчадалы делают одежды из шкур собаки, оленей, а позади вшивают длинный хвост». (Kracheninnikow. La Descziption du Kamtchatka, p.39.). Думаю, что привычка - вшивать в одежды хвосты присуща всем «пауковым» нациям, жившим в горах Цзие в эпоху правления Тайхэ. Эта гипотеза подтверждается документом «Хроники Шеньу» :« ... люди гор Цзие роют для себя дома типа колодцев ... на одеждах для пущей красы носят хвосты; отвечаем Вашему Величеству, что эти люди имеют и даже называют свои имена...»

Часть III. Луки и стрелы ( Оружие)

В тексте источника «Таншу», в котором рассказывается о Люгуе, можно встретить такие слова: «... Длина луков аборигенов более 4 сяку; метод положения при стрельбе такой же, как и в Китае; наконечники для стрел точат из кости и камня».

Гиляки делали свои стрелы из дерева, луку придавали не только прочность, но и эластичность тем, что оборачивали его берестой. Для тетивы они брали китовые жилы, а когда делали наконечники для стрел, то использовали берцовые кости оленя. Такие стрелы назывались на их языке кулангук. Но использование материала для наконечников у них не ограничивалось только костью. Материала было замечено очень много.

В записках «Хоккай» есть текст: «...Эдзосцы свои луки называют хаг, а тетиву - ахэ. Делают луки из дерева кинан (один из видов камфарного дерева. - Прим. автора.). Длина таких луков превышает 4 сяку. Иногда луки оборачивают корой берёзы. Как дополнение к смертоносности наконечника стрелы, эти наконечники смазывают ядом. Ширина охвата такого лука всего лишь 5 бу. Концы лука делались из рога оленя, равно как и рукоятка. Длина стрел примерно 1 сяку 2 сун. Толщина на концах всего 1 сун. На обратном конце стрелы оперение из перьев баклана или сокола-сапсана».

А вот какой текст есть в отчёте исследования земель Эдзо: «... на Эдзо есть у туземцев развлечение стрельбой из луков. Если посмотреть на их луки, то отличия от наших на первый взгляд не обнаружить. Луки делаются из кинан-дерева, а длина луков достигает 3 сяку 7-8 сун; охват у рукоятки лука - 2 сун и 6-7 бу. Сверху и снизу концы слегка заточены, а поверхность лука и тетива рифленые. Лук обернут корой дерева... Наконечники для стрел выточены из кости оленя. Кроме таких стрел используют заостренные побеги бамбука».

В текстах о нравах туземцев Эдзо сказано: «... [их] луки делаются из дерева и имеют круглую форму. Длиной они более 3 сяку. На концы надевается тетива, сделанная из лозы. С одного конца стрел нацеплены перья баклана или сокола. Наконечники для стрел либо из кости, либо из рога оленя, а также из заостренного бамбука. Иногда наконечники смазывают ядом; кроме этого, используются туземцами и железные наконечники. Стрелы с такими наконечниками дикари применяют во время охоты на крупного морского зверя».

Делая заключение, можно сказать, что подобный способ оформления луков и стрел, а также наконечников для стрел присущ как айнам, так и гилякам. Следовательно, по части вооружения грань различия между этими двумя нациями Сахалина провести невозможно.

Часть IV. Прически аборигенов

В источниках «Синь Тан шу» сказано, что люди Люгуя весьма волосаты. Если смотреть с этой позиции, то можно смело заявить, что подобное утверждение автора древнего китайского источника никак не подходит к гилякам. Теперешние туземцы хотя и носят сильно отрощенные волосы, но они у них связаны пучком на макушке. Причём, мужчины делают пучок из одной косицы, а у женщин разделённые на два ряда волосы заплетены в косы и спускаются по спине. Маньчжуры брили головы вокруг, и отращивали волосы только на макушке, заплетая их затем в косицу и откидывая назад за спину. А у гиляков причёска несколько отличалась. Тунгусы распускали свои волосы на манер тех народов, где сильно было влияние негидальцев, ольчей и ороков. Такие причёски носили тунгусы в тех местах, на которые не распространялся указ китайского правительства о ношении причесок на маньчжурский лад (брить голову, а отрощенные на макушке волосы заплетать в косу. - Прим. автора. ). Для того, чтобы увидеть, что айны, жившие на Сахалине, завязывали всегда волосы в хвост, следует обратить внимание на записи об исследованиях острова, в строках которых есть упоминания: «...Свои волосы туземцы делят на три равные части - слева, посредине и справа и связывают их сзади, опуская затем вниз, что практически одинаково с прическами ороков».

Таким образом, описанный стиль ношения волос в равной степени присущ и гилякам и орокам. Однако есть небольшой нюанс. С давних пор у айнов сохранилась привычка делать левый пробор в волосах. В записях путешественника Акимицу рассказывается об этих нравах туземцев: « ...Мужчины разбрасывают волосы в беспорядке, оставляют большие бакенбарды и делают в волосы небольшую вставку (клин. - Прим. автора.) из коры дерева с левой стороны. Женщины прикрывают волосами залысины и обрезают волосы вокруг ворота».

Айны Сахалина новейшего времени (57) носят косицы, а у народов, проживающих с ними по соседству, т.е. ороков и гиляков, этот стиль не сохранился. В «Заметках о Японии» автора Такэути Сукунэ о привычках ношения волос отмечается:« ... На востоке есть страна варваров Хиитаками. Они носят косы, спускающиеся вдоль тела. По характеру они мужественны и стойки...» Эти строки автор писал об Эдзо. Думаю, что в раннюю эпоху Гань каких-либо особых причёсок у аборигенов не было. Однако в ранний период развития и освоения Эдзо причёски туземцев больше стали походить на японские. В «Хуан Цин Чжи Гун Ту» (свиток № 3) о нравах народа куе, т.е. айнах Сахалина говорится: «...мужчины куе стригут волосы спереди, но отращивают их сзади, и когда длина их достигает уровня плеча, их обязательно подрезают...» И вряд ли можно утверждать, что это было не в японском стиле. Вывод напрашивается один: прежде всего, методы и стиль ношения и заплетения волос айнов, которые дошли до настоящего времени из глубины веков, отличаются большим разнообразием. Возможно, это является причиной того, что айны, находясь на стыке нескольких культур, долгое время находились под влиянием культур, нравов и привычек соседних народов. И всё же исконно существовавшие у туземцев нравы и обычаи в сущности не претерпели каких-либо серьёзных изменений в части ношения причёсок. Описания, приводимые выше, прежде всего касаются и айнов Сахалина, на которых распространялось влияние соседей.

Часть V. Снегоступы (Снегоходы)

В летописи «Синь Тан шу» о Люгуе говорится: « ...Снегоступы в Люгуе очень крепкие, сделаны они из дерева и в длину достигают 7 сун, а в ширину более 6 сяку; надевая их поверх обуви, необходимо укрепиться, замотав ноги верёвками; используют аборигены их во время охоты и погона животных...» Данный отрывок текста красноречиво свидетельствует о том, что айны и гиляки, проживавшие на Сахалине широко пользовались так называемыми снегоступами. Сама форма снегоступов была двух типов - большие и малые. Большие снегоступы на гилякском языке назывались эни (eny). Малые снегоступы звали лакк (lakk). Лакк имели следующие габариты: длина до 5 сяку, ширина 5-6 сун, они намного предпочтительнее, чем эни. Соотношение ширины и длины явилось тем удобством, которое сыграло роль в предпочтении их снегоступам эни.

Способ изготовления таких снегоступов таков: соединяются две доски, а передняя кромка несколько стачивается на конце (заостряется). Чтобы получились эни, а не лакк, необходимо оклеить их кожей. И для того, чтобы нога не скользила по доске, посередине делали перегородку в виде сетки. Применение снегоступов для быстрого и удобного передвижения по снегу не ограничивалось только туземцами Сахалина. Хорошо известно, что кроме жителей Сахалина в древности и поныне в особенно холодных краях такими снегоступами пользовались и аборигены Сибири, Монголии, Маньчжурии, Кореи и на Тибете. В свитках «Таншу» о киргизах говорится так: « ...Везде, по всему Востоку встречаешь людей, пользующихся «деревянными конями», надев этих деревянных коней можно продвигаться быстро по насту; это две доски, а посредине них - коробка для того, чтобы ставить туда ногу; с боков можно для удобства пользоваться деревянными палками; шаги делаются легким рывком ног; при сильных рывках можно двигаться ещё быстрее...»

Об этой же местности говорится и в другом древнем источнике «Тайхэ-Хэаньюй» (58): «...Люди для передвижения здесь используют «деревянных коней», при помощи которых они могут взбираться на горы и летать вниз как птицы...» В хрониках «Синь Тан шу» о народе пашимиль сказано: «... В этой стране очень много снега, для преодоления сугробов люди пользуются «деревянными конями»; становясь на них, люди идут поверх снега и не проваливаются, при этом они ловко пасут оленей; похожи эти деревянные кони на щиты; верх их задран высоко; снизу они оклеены гладкой шерстью, чтобы скользить; на шерсть не прилипает снег; для того, чтобы нога не скользила по щиту, на неё крепится сетка, в которую просовывают ногу; ноги завязывают вокруг верёвкой; при помощи этих «коней «можно погонять оленей, ступая смело по снегу, как по земле...», «... для равновесия, с боков человек подпирается палками, которые держит в руках, ими можно отталкиваться или двигаться при подъёме или спуске, каждый охотник держит у себя дома таких «коней», поскольку они его кормят...»

В том же самом документе о народе шивэй говорится: « ...В тех местах выпадает очень много снега; когда бывают снежные заносы и западни, люди становятся на " деревянных лошадей" ...» В летописях «Гань» о киргизах сказано: « ...Во время охоты для того, чтобы быстро двигаться по снегу, используют "деревянных коней"...»

Читая эти тексты, невольно делаешь вывод, что снегоступы были знакомы людям, живущим в заснеженных районах, с давних пор, можно сказать, всегда. В монгольском языке снегоступы называются чана (cana), а в языке торко - сана (sana).

Рашид Эдин (Raschid Eddin) писал: «... Люди становятся на особого рода доски, называемые тяна (чана). Подвязав ноги сеткой, они отталкиваются от снега длинными палками и передвигаются среди снегов, подобно тому, как передвигается корабль среди волн моря. На бескрайних просторах, обув их, люди могут подниматься на высоты или спускаться в низины, их скорость передвижения может сравниваться только с бегом животных. Для изготовления тяна (чана) используют две доски. Для того, чтобы взять добычу, даже впервые вставшему на тяна человеку, нет необходимости снимать их, а достаточно просто стоять на них, а если необходимо спуститься с горы, достаточно просто оттолкнуться при помощи палок. Даже если красноречиво описать эти тяна (чана), думаю, что в существование их мало кто поверит, поскольку не увидев это изобретение собственными глазами, довольно трудно поверить в такое. Даже Великий падишах, услышав про тяна (чана), несколько усомнился вначале и велел привезти человека из тех мест. Он был свидетелем этого странного, но красивого мастерства, когда человек из тех краев продемонстрировал их. И его сомнения были полностью рассеяны...»

Тяна (чана) используют в Монголии и даже в Туркестане. Особенно широко ими пользуются люди в таких местах, как Barguzin tukum, Khori, Kirghiz, Lrast, Telengut, Tumet. Поскольку снегоступы в условиях суровой зимы - это самое незаменимое средство передвижения, границы распространения их весьма обширны. На шведском языке их именуют skidor, на русском - лыжи (lyzi), на языке самоедов названий несколько - lamba, tuta, tudo, tolde, theima, на остякском - tox, в енисейско-остякской группе языков - asil или asl; на тунгусском - suksilda, в финской группе языков - sukset, на корейском языке - syol-ma; на Тибете - khag-lham (caglam). Дело в том, что в корейском языке syol-ma записывается двумя иероглифами - «снег» и «конь», но эта запись не является правильной с точки зрения корейской фонетики и словообразования. Однако необходимо заметить, что в корейском языке обувь называют sin, деревянные сандалии (59) - namgak-sin. А в монгольском и торко языках снегоступы называются sana, cana. Если прочитать древние записи, повествующие о народе syon, то на языке этого народа обувь зовется sei. В языке же народа гаоли соломенные сандалии (60) зовутся чен. Тогда два иероглифа - «си» и «чен» в корейском звучании приобретут слово «сиен». В японском же языке первый иероглиф звучит «сэн» (sen), а второй - «сэй» (sei). На языке аньнать - 1-й звучит «тан» (tan), а 2-й - «тхан» (thanh); в древнем корейском языке слово «куцу» (обувь) не звучало как «син» (sin), а звучало, как «сон» (son) или «сэн» (sen), и как бы то ни было, «сана» (sana) на языке торко более близко и созвучно к «син» (sin), и было, видимо, в своё время заимствовано из языка торко, принимая правила фонетики на свой, корейский, лад. В нашей стране снегоступами никогда не пользовались, а посему и точно передаваемого по звуковому содержанию слова или иероглифа нет. Однако есть иероглиф «сори» (сани,санки). В маньчжурском языке их зовут сэркхэ (serkhe); в тунгусском - турки (turki); в монгольском - сарга-сарга (sarga sarga), в языке койбал (koibal) сани зовутся сор-сойр (sor sоr); в сальбинском (Salbinsk) диалекте - сор (sor), в кондаковском (kon-d'akowsk) языке - сор (sor), в енисейско-остякской группе языков - соул (sul), среди наций сухул (suhul) и самоедов, т.е. на языках моторен (motoren) и камассин (kamassin)- сор (sor).

На основе этого можно сделать вывод, что корень и источник происхождения этого слова одинаков для всех этих языковых групп и имеет начало в японском языке, где «сани» звучат сори (sori). Сори, в свою очередь омонимично словам «суру» - тереть и «сору» - брить, стричь, косить. В финском языке «суру» - делать скользким, скользить, - звучит как hieroa ( h=s), а точильный камень - сиэра (siera); в наречии эстэн (esten) - хор (ho r (h=s)); в сиранском (syran) языке, а также на пермском диалекте слово «сору» - брить, стричь, звучит как тар (tar), дэм (dem); на кaрагазском (karagas) наречии - тар(tar), мэн (men) или дар (dar), мэн (men); на языке койбал (koibal) - сур-(тер-бен) (syr-(ter-ben)); на бурято-монгольском языке значение «притягивать» передается словами «чер-нер» (cer-ner), «сир-нэм» (sir-nem), «сир-нэр» (sir-ner). В монгольском языке слово «повозка» - тэргэ-тэрэге (terge terge). В тунгусском языке слово «субэру» - скользить, - звучит как сиру-нам (siry-nam), а слово «сори» - санки - тэрга (terga), а повозка - тарга (targa); в корейском языке слово «са-суру» - полировать, шлифовать, - звучит как «ссёуp» (sseur), повозка - сурои (syroi). А посему, все эти слова имеют одну языковую линию с чисто японским корневым словом «сори» (sori) - сани, или «суру» (suru) - скользить, или «сору» (soru) - брить, косить, стричь.

Часть VI. Пища

В древнекитайском источнике «Тундянь» говорится, что на острове Люгуй «... предпочитали употреблять в пищу солёную рыбу...», однако слабым местом камбуна (61) является то, что при соединении иероглифов «соль» и «рыба» эту часть текста можно понимать двояко. А именно: если связать в одну фразу два иероглифа - сио (соль) и уо (рыба) (62), то получится, что рыба просолена солью, и если же это два раздельных слова, то получится смысл: рыба и соль. В «Синь Тан шу» иероглиф «рыба» стоит перед иероглифом «соль». Исследовав эту запись, можно сравнить её с записью в «Тундянь», где иероглиф «соль» стоит перед знаком «рыба», что с точки зрения китайского словообразования одинаково, и можно подумать, что смысл этих знаков - информация о наличии двух продуктов. Нечего и говорить, что Сахалин богат на различные виды рыб, но производилась ли и употреблялась ли в пищу соль в этих местах, стоит разобраться. Это, конечно же, является вопросом, который может быть решён только при скрупулезном анализе. С него-то и стоит начать.

По утверждениям господина Шренка, в местах проживания гиляков не существовало культивирования хлебных злаков, и поэтому туземцы в пищу употребляли главным образом мясо рыбы и зверя. Более того, кроме некоторых видов мяса ели землянику и овощи (виды дикоросов). А поскольку в этих местах не разводились злаковые культуры, то они обычно ввозились из Японии, Китая или Маньчжурии. Во время праздника медведя собравшиеся в большом количестве туземцы имели обычай запекать снопы пшеницы, бобов и проса. Однако эти злаковые культуры в пищу они не применяли, а обходились мясом зверя и рыбы, и это было распространено не только у гиляков, но и у айнских племён. Это зафиксировано в клинописях Эдзо на листьях тростника (63): «...Запрещено ввозить различные виды злаковых культур в центр Эдзо, сами аборигены способа выращивания злаков не знают. Вследствие этого, они не знают распаханного поля с грядками. Не любят разнообразия овощей. С приходом зимы переходят преимущественно на животную пищу. Лопух, произрастающий в горных распадках, неизвестен в качестве еды туземцам Эдзо, в основном только мясо рыбы и зверя. Туземцы Эдзо во время еды, подаваемой на стол, ограничиваются одной деревянной миской. Растительных масел не используют. Соли в мисо (64) не кладут. Мясо рыбы и зверя, а так же коренья едят отваренными в пресной воде. Изредка разбавив солёную морскую воду пресной, замачивают в ней плоды диких слив». В дневнике Акимицу о туземцах Эдзо сказано:« ...Злаковые для еды не употребляют, а ловят некоторые виды рыб, птицы и зверя, запекают их мясо в таком виде, как поймали, не употребляя при этом соли...» Таким образом, для приготовления пищи, айны соли не употребляли, и гиляки также не добавляли её в пищу.

По объяснениям господина Шренка, в местах проживания гиляков добыча соли была просто трудной задачей. В тех местах туземцы не только не знали мест залежей её, а скорее - не любили. Однако изредка встречались люди, которые запасали её или знали места залежей соли, но не понимали сущности её, как важного компонента для приготовления пищи, соль всегда для них была диковинкой, а посему туземцы просто складывали её в своих кладовых. И для того, чтобы наконец понять, почему же айны и гиляки не ели соль, думаю, следует обратить внимание на господина Бунге (Bunge), который дал по этому вопросу обстоятельный исчерпывающий ответ. По предположению Бунге, народы, которые постоянно вели охотничий образ жизни и употребляли в пищу только мясо животных, такого продукта как соль просто не знали. В противоположность им, у наций, которые употребляли в пищу злаки, была постоянная потребность в таком химическом элементе, как соль. А, следовательно, соль у них, как продукт питания, была необходимостью, диктуемой самим образом жизни и существования.

И, как было уже указано несколько ранее, гиляки во время праздника медведя всё-таки приготовляли в пищу некоторые виды злаков, но это происходило только один раз в год, то есть совершенно нерегулярно и незначительное время, а в обычные будни ели только мясо рыбы. И нет сомнения в том, что и гиляки, и айны в соли, как продукте, просто не чувствовали необходимости. Свидетельством тому, что в местах проживания гиляков соли не было изначально, является тот факт, что слово «соль», которое на диалекте гиляков звучало как «tafc», является для их языка словом-заимствованием. Господин Шренк выдвинул гипотезу, что это гилякское слово перекочевало из маньчжурского, где соль звучит как «дабсун» (dabsun), или монгольского языков, в котором оно звучит как «дабасун» (dabasun), тогда как предполагается, что соль переправлялась гилякам Сахалина и жившим в устье Хэйлунцзян народам из некоторых китайских местностей. Кроме этого, на айнском языке «соль» звучит как «сиппо» (sippo), и тогда становится ясно, что оно заимствовано из нашего родного японского языка, в котором оно звучит как сихо(сио) (siho). (а по-древнеяпонски, где не было звука "х" - сипо (sipo). - Прим. автора.). Следовательно, соль впервые была открыта айнам японцами. Но в те далекие времена и айны, и гиляки не употребляли соль в пищу, а тем более уж не знали способа её получения химическим путём, и поэтому строки в «Тундянь» о предпочтении солёной рыбы и в «Синь Тан шу» о «соли и рыбе» являются не более чем вымыслом авторов названных древних текстов.

В «Синь Тан шу» о Люгуе говорится: «...Проса здесь мало и оно похоже на сорную траву; овощей нет в том понимании, в каком они есть на самом деле; из злаков всего один вид, похожий на тростниковый рис». Следовательно, видно, что из злаков произрастал только один вид проса. Какой именно вид злака представляет собой указанное просо? Об этом виде злаковой культуры хорошо сказано в нижеприводимом тексте документа «Картинки Эдзо»: «Несмотря на то, что туземцы употребляют в пищу преимущественно мясо птицы, зверя и рыбы, ни разу не было того, чтобы земля не рождала хотя бы один из видов зерновых. Здесь есть так называемая аюуси-амама, то есть один из видов злаковых культур, а иначе - сорт укува (65). Он произрастает на Эдзо и является палочкой-выручалочкой в провианте местных жителей. Название аюуси-амама делится на «аю» - название колючки на кусте; «уси» - значения «быть», «находится», «ама-ма» - общепринятое название пищевых злаков, имеющих колючки. По рассказам дикарей, это зерно им дали спустившиеся очень давно с неба огненные боги. С тех пор эта культура стала производится как " богом завещанная" ».

Таким образом, эта культура была почитаема всеми. И дело постепенно дошло от простого почитания и обожествления до употребления её в пищу, так сказать, в качестве хлеба для души. Расскажем дальше об этом подробнее: «...На пустыре, что рядом с домом и называемом мулькта-усикамои, сделалось божественное свечение и все пали ниц. На земле, где стояли боги, выросли колосья». С тех пор эта культура злаков, производящаяся в обоих домах Оу и Мацумаэ, называется эдзо-хие - зерно Эдзо (66). Другие виды злаков на неё не похожи, и, несмотря на то, что почва в тех местах слабо удобрена, эта культура созревает и распространяется очень быстро. Этот злак, называемый эдзо-хие, на исконно-японских землях (67) не произрастает, но должно быть он был открыт японцами ещё до того, как появился в Японии с Эдзо.

И пока размышляешь о том, как эта культура попала в Японию, можно обратить внимание на то, что она произрастает на заболоченных полях, называемая рожью та-биэ (68). Причём та-биэ не ограничивается только залитым водой полем. Главным образом в местах глухих и заболоченных высаживается этот злак и в течение недолгого времени созревает.

Таким образом, в старину туземцы, ещё не умеющие обрабатывать почву, делая её более плодородной, использовали в качестве высевающих злаков именно этот сорт. И после того, как появилось множество культурных зерновых, этот сорт не развивался; не стало людей, производящих эту грубую и мелкую культуру, и лишь в таких местах, как Оу и Мацумаэ этот сорт злака продолжал высеваться. Эдзо-хиэ получил такое название главным образом благодаря тому, что только на Эдзо пользовался популярностью, и название его должно говорить само за себя. Это и впрямь дикий хиэ, поскольку не обрабатывается человеческими руками, а произрастает без специального ухода, сам по себе, на равнинах и подтопленных местах, постепенно меняя свои формы созревания.

Таким образом, ни один из сортов, родственных хиэ, не произрастает в Японии, и я слегка сомневаюсь, что подобный вид произрастает только на Эдзо. Вот что говорится о та-биэ в японском источнике «Дзютэй Мотогуса Амимоку» (свиток 39). В нём рассказывается о злаке санко (69): «...Хиэ-утиная ножка различается так: 1-й та-биэ, это произрастающий как и рис в низинных заболоченных местах ; 2-й из них - это суходольный хиэ, так называемый хата-биэ, возделываемый на сухих почвах. Оба вида похожи на некоторые виды проса или ячменя; колос этого растения изогнут как у чумизы, с маленькими ответвлениями величиной 1 сун, по всей длине есть полоса фиолетового цвета; из кэ-биэ (70) делаются моти (71). Из коротких кэ-биэ делаются мукуромоти; если посмотреть на этот хиэ без стебля, то он выглядит почти как хрен. Аки-биэ (72) опаздывает с созреванием; бон-биэ (73) очень вредит излишек влаги, потому во время летних паводков побеги, на которые обрушивается поток, прогнивают приблизительно на 1 сун». И об этом хиэ здесь же говорится: «... Хиэ - это вид дикорастущего ясэй-биэ, а сухой хиэ зовётся пшеничным хиэ и произрастает на сухих землях и рождается сам на пустырях; ростки напоминают траву собачий хвостик (инукорогуса). В конце лета появляется стебель, похожий на санко, с немного темного цвета остью колоса или вообще без ости, став фиолетового цвета, ость колоса твердеет, и тогда растение зовется одним из названий куроинэ-биэ (74), или кума-биэ (75); мидзу-хиэ (76) зовется также куса-биэ, это и есть хагуса; раз повелось обозначать иероглифами «хагуса» растение инукорогуса, но это ошибка, правильный иероглиф - немного другой» .

Как сказано в источнике «Синь Тан шу»: «...Один из видов проса - хагуса, а именно мидзу-хиэ похож вообще на хиэ» . Становится ясно, что это описанное растение не является хагуса, т.е. водяным просом. Всё вышеназванное относится к растению, которое произрастает на Люгуе и является просом типа санко, а именно Panicum Frumentaceum и указывает на табиэ (77).

Часть VII. Церемония погребения усопших

Вот как описано в «Тундянь» погребение умершего: « ...Траур по усопшему длится 3 года, в это время родственники не носят ярких одежд». А это есть ни что иное, как похоронный ритуал айнов Сахалина.

Вот что говорится о похоронных процессиях тех мест в рукописи «Атаритё-бун-кайтоко» (78) (свиток 3): «...Траурный ритуал начинается с того, что у умершего дикари острым режущим предметом из заднего прохода вытаскивали все внутренности, затем тщательного очищали тело от грязи и отмывали дочиста; протирали материей досуха, чтобы в дальнейшем тело не гнило. Если плохо промыть, то тело может загнить. Нужно обязательно не забыть убрать внутренности». Так отдавали долг усопшим люди с варварскими обычаями. «Для того чтобы у умершего вынуть внутренности, об этом беспокоятся всегда заранее, и потом проверяют чистоту, а затем снова и снова высушивают труп, выдерживая его 13 дней в помещении; затем собираются многочисленные родственники и, срубив большое дерево, делают из него гроб; размеры его - длина 7-8 сяку ; ширина примерно 4 сяку; затем ножами отшлифовывают внутреннюю поверхность коробки и делают там подушку, для того, чтобы подложить под тело умершего.

На Сахалине похороны длятся 13 дней, в таких местностях, как Тарайка (79) и Ориката (80) тело выставлялось на просушку в течение 3-х лет; затем гроб уносили в горы и закапывали в землю; сверху гроба сооружали деревянный навес в виде молитвенной пагоды». Вот подтверждение из «Синь Тан шу» о народе шивэй: «...Одной из частей похоронного ритуала является строительство больших палатей, на которые сверху кладут умершего, прикрывая деревьями вход; траур длится 3 года...»

Вот что говорится о погребении одной женщины в источнике «Кайюаньсиньчжи»: « ...На погребение пришли все родственники умершей; тело должно долго сохнуть; на церемонии погребения обязательна еда и питье; после 3-х лет тело уносят для захоронения». Эти документы говорят о ритуале погребения в вышеописанных землях. В источнике «Синь Тан шу» о Люгуе сказано: «...Тело, вскрытое ранее, сначала зарывают, а потом сажают сверху могильника дерево». Именно эти строки указывают на традицию вынимать внутренности айнами у мертвых посредством разрезания трупа. Два иероглифа - «запечатывают» и «дерево» - указывают на то, что после зарывания тела, поверх могилы сажали дерево. В «Кайюаньсиньчжи» указывается на то, что айны Сахалина выставляли тело умершего для просушки на специальные палати, и когда умирали люди Люгуя, родственники просушивали труп после того, как вынимались и сжигались все внутренности. Но сжигался ли сам труп умершего на Люгуе, совершенно неясно. В японском источнике, описывающем церемонию погребения айнов Сахалина, сказано, что кремации не производилось.

В другом же источнике «Кайюаньсиньчжи» о нравах гиляков и тунгусов, живших в бассейне устья реки Хэйлунцзян сказано: «...Умершие, после того, как из них вынимаются внутренности, сжигаются; пепел собирается в коробку и хоронится, а сверху могилы сажается дерево». И поскольку это так, то можно сделать вывод, что обычай вынимать внутренности и сжигать существовал не только у айнов Сахалина, но и у живущих в непосредственной близости от них материковых народов. Господин Шренк утверждал, что обычай кремировать своих мертвых существовал у многих народов и особенно был широко распространен у народов Древней Азии. И сейчас, по его утверждению, в местах проживания гиляков на Сахалине сохранился обычай: если человек умирает, то его хоронят, предавая огню, т.е. кремируют.

«Было и такое, что когда умирала женщина, то в течение 4-х дней, а когда умирал мужчина, то в течение 3-х дней тело стояло в маленькой комнате поверх специально оборудованного алтаря, а на другой день по прошествии указанного срока тело погружали на нарты, запрягали в них собак и увозили на кладбище. Могилы обычно устраивались далеко в горах, подальше от глаз людских. В этом месте, нагрузив хвороста, делали возвышение и на него поднимали мертвое тело. А далее, обложенный деревьями, этот алтарь подпаливался огнем и труп сжигался. Остатки костей собирались в гроб типа коробочки, называющейся пафф (paff), и захоронялись». (Hawes, «In the uttermost East», p. 242 - 247).

«Для этой могилы сооружалась маленькая усыпальница, где на её пол и ставилась коробочка с пеплом. Одежда умершего связывалась на деревянной палке и вешалась в стороне от усопшего. В эти годы среди туземцев расселилось много русских, и их нравы постепенно распространились в среде туземцев. И даже коряки, которые живут намного севернее от гиляков, погружают тела своих умерших на сани, запрягают в них оленей и отвозят на кладбище. Там обкладывают дровами и сжигают». (« Description de toutes les nations de L. Embire de Russe», р. 99).

Читая эти источники, можно сделать вывод , что похоронные церемонии Люгуя и те, что существовали на континенте у многих народностей, были в основном схожи между собой. Но нельзя говорить, что эти нравы были присущи только люгуйским обитателям. Однако погребальные процессии народов, населявших в глубокой древности бассейн реки Хэйлунцзян, подобны вышеизложенным погребальным процессиям айнов и гиляков Сахалина. И противоположность им - церемонии погребения живущих на полуострове Камчатка ительмен, которые несколько отличны, и одно из объяснений этому то, что Люгуй - это не полуостров Камчатка.

«Когда умирал человек у ительменов, его не кремировали, но и не хоронили. И если спросите: так что же с ним делали, отвечу: выносили наружу, выволакивали в поле и оставляли на съедение собакам. Чем объясняются эти действия? Их можно объяснить двояко. Во-первых, по представлениям ительменов, умерший, съеденный собаками, в другом мире получал упокой души. Во-вторых, тело его после смерти было жестоко мучимо злыми силами, и если задаться вопросом, зачем его выволакивали за двери, то ответом может быть: чтобы быть спокойными, поскольку эти духи могли причинить вред живым людям, и во избежание этого с телом так и поступали». (Krasheninnikow. S.P. «Voyage en Siberia», I sec. 1768, p.127).

Часть VIII. Песни и танцы аборигенов

В источнике «Тундянь» о нравах жителей Люгуя сказано: «...веселятся, когда поют и танцуют...» Конечно, что это за страна, что это за общество, где нет веселья, песен и танцев? И, несмотря на всё это, нет подробного описания песен и танцев дикарей Сахалина эпохи Тан, и об этом невозможно прочитать ни в одном источнике, рассказывающем о народе Люгуя. И тем не менее, и у гиляков, и у айнов, живших на Сахалине, существовали и песни, и танцы. И об этих песнях и танцах айнов хочу привести цитату из сказок о дикарях: «...У варваров есть такое игрище под названием хэтири, играют в него каждый год в местности Сококу у аборигенов Эдзо, когда дикари собираются вместе после богатой добычи нерпы; в окрестностях Сококу обустраивают маленькое круглое помещение; перед тем, как начать делить добычу, приносят много сакэ, как в японском доме свиданий, и когда выпивка пойдет полным ходом, начинают танцевать. В промежутках между выпивкой проводят различные игры, а начинается всё с игры хэтири. Эта игра - словно танец, характеризующий природу Сахалина, который распространяется и на западный Эдзо. Все хлопают в ладоши и кричат, пританцовывают, покачиваясь из стороны в сторону; в этом хороводе участвуют мужчины и женщины - 10 человек. Затем ещё 15 человек, и так до 20 человек вытягиваются в длинную вереницу, танцуя, все хлопают в ладоши, очень интересно наблюдать за этим танцем». «...Вначале все выстраиваются крэгом, начиная водить хоровод, и танцуют как на картинке. Аборигены Эдзо танцуют танец уже очень умело, почти как их соплеменники на Карафуто...»

В заметках «Дух земли Эдзо» говорится: «...Пьют спиртное, даже когда вовсе не хотят; нет людей, которые бы не пили; наливают они мало-помалу; ждут, пока жены и наложницы ещё нальют в стаканчики типа пиал, название которых - кавамоку (81), затем приветствуют друг друга; едят и пьют; затем обязательно едят рыбу; запивают её сакэ; все высоко поднимают бокалы над столом; бокалы держат левой рукой, правой - жестикулируют вверх-вниз, влево-вправо; никакой праздник не обходится без сакэ; можно залюбоваться этим обрядом; даже пьяные, они вполне отдают себе отчёт; затем все встают танцевать; танец очень захватывающий; начинают махать обеими руками; одной рукой прихлопывают по груди; это танец журавля; одновременно выкриками имитируют голос журавлей; эта песня немного походит на ту, которую исполняют журавли в природе; издают звуки «кавава-кавава»; название этой песни «Юкава» («Песнь журавлика». - Прим. автора.)».

И если предположить что люди, обряд которых описан выше - жители Люгуя, а иначе - айны Сахалина, тогда можно заключить, что рассказанное никоим образом не противоречит действительному положению в их песнях и танцах.

Часть IХ. Аборигенам не известны времена года

О том, что жители Люгуя не знают сменяемости времён года сообщено в «Тундянь»: «...Не знают четырёх времён года». Если речь идет о варварских племенах равнин, то это вполне может оказаться истиной. В письме на тростнике об Эдзо сказано: « ...На острове Эдзо нет порядка исчисления и самих буквенных обозначений календаря; день рождения ведут по годам и месяцам, от отца и матери, а дней не знают. Для исчисления используют возраст предыдущих поколений, только так и различают своих предков. Неудобно, когда рождение ведется от года и месяца. Например: во времена молодости такого-то старика происходило то-то и то-то. Для того, чтобы следить за четырьмя сезонами года использовалось время - холодное и тёплое, а также время появления насекомых, рыб из икры, цветения травы и деревьев, а также гон животных и птиц, по голосам, которые можно было слышать утром, они безошибочно определяли, какой сегодня день, а уж тем более, какое время года. Если нет календаря, но можно безошибочно, хоть и с неудобствами, определять сезоны и даты, тогда в чём же получается трудность жизни?»

Нельзя утверждать и быть до конца уверенным, что описанное выше касается айнов Люгуя, хотя противоречия в том, что люгуйские айны не имели летоисчисления как в реальном, так и в описанном положении вещей, думаю, нет.

Часть Х. Лошадей туземцы не держат

Вот, что сказано в той части источника «Тундянь», которая повествует о посещении Китая посланником Люгуя: «...Сначала прибыли к мохэ [...] у жителей Люгуя нет лошадей; взобравшись на лошадь посланник в ужасе упал с неё вниз головой».

Как было показано ранее, в качестве домашних животных айны и гиляки, жившие на Сахалине, держали собак, но никогда не использовали коров или лошадей. Кроме этого, ороки (orokko), которые также жили на этом острове, помимо собак использовали оленей. Посланник, который однажды посетил страну народа мохэ, впервые сев на лошадь, не знал, как управлять ею, и неудивительно, что он сразу же упал с неё. Следовательно, указанная часть текста «Тундянь» вполне может оказаться правдой.

В наше время на Хоккайдо много пастбищ, где пасутся лошади, и айны их, конечно, используют. Однако изначально этих животных хоккайдские айны не держали, и впервые в те места лошади были завезены из Японии.

На айнском языке лошадь звучит ум-ма (um-ma); ясно, что это созвучно с произношением японского слова «ума» (uma) - «лошадь». На гилякском языке лошадь звучит как «мур» (mur), а это, в свою очередь, созвучно с тунгусским диалектом, где лошадь звучит как «мори» (морин) (mori (morin)). Таким образом, ни айны, ни гиляки, в древности такого животного, как лошадь не знали. У айнов островов Тисима лошадь звучит как «росот» (rosot), и господин Бэчелор объясняет это созвучием с русским словом «лошадь», поскольку и на Тисима изначально лошадей не держали, и это животное также было впервые завезено туда русскими поселенцами.

Часть ХI. Климат

В «Тундянь» о Люгуй говорится: «...Много водоёмов и болот; в этих землях зима очень холодная и рано выпадает иней и снег», а в «Синь Тан шу» о той же территории говорится: « ...Много водоёмов и болот; земли эти чересчур холодные; много инея и снега...» А раз так, то эти документы по своим свидетельствам, никаким образом не расходятся с истинным положением вещей на Сахалине. Этот остров лежит в Восточной Азии на очень холодных широтах, близко к Полюсу холода; более того, он находится на юге Охотского моря, где климат очень холодный, а посему климатические условия не благоприятствуют развитию сельского хозяйства. Примерно до середины мая на южной части острова, не говоря уже о северной, виден местами на вершинах сопок белый снег. Находящийся на 48 градусе северной широты Кусюннай (Kusunai) (ныне п. Ильинский. - Прим. ред.) имеет среднегодовую температуру 0⁰C. Наиболее жаркий месяц здесь - июль. Самый холодный месяц - январь. Летом нередкостны туманы и постоянно моросит дождь; а зимой часты снегопады, что приводит к неприятностям по части передвижения.

Кусюннай находится на уровне умеренно-сухого климате материка, что соответствует среднему положению острова; а посему здесь в середине года часто идут проливные дожди, выпадает до 149 мм осадков, а облачность наблюдается 104 дня в году. Это значит, наблюдать ясную погоду больше 255 дней в году практически невозможно. Восточная часть острова в отношении климата самая неблагоприятная. В этой части за зиму выпадает огромное количество снега, а летом много пыли и грязи на дорогах, и на непросохшую землю снова и снова падает дождь . Толщина выпадающего снега от 3 до 5 метров, что вызывает слишком затяжную весну, поскольку снег долго не тает. В горных лощинах, где так мало ровного места, невозможно рано сажать культуры, а посему и собрать большой урожай не представляется возможным, а поэтому сюда необходимы поставки продовольствия из других мест.

Население этого острова малочисленно, вот какие цифры можно привести по переписи населения господина Венюкова. Население этих земель составляет 12500 человек. Из них русских - 3000 человек; японцев - 3000 человек; китайцев - 100 человек; гиляков - 3000 человек; айнов - 3000 человек; ороков - 400 человек. (Wenjukoff, «Russish-asiatishe Grenland». 1874).

А каким образом были определены эти цифры по переписи, автор не указывает, и мы не можем этого сказать. Однако автор их опубликовал в 1874 г., и, несомненно, они касаются ранних исследований по этнографии острова. И после того, как эти территории вошли в состав Русского государства, в опубликованном в 1903 г. докладе Хавеса (Hawes) («In the uttermost East», p.104) указывалось, что общее число населения Сахалина - 36 000 человек.

В ближайшие годы, думается, население острова пополнится за счёт прибытия людей из России в его северную часть. Следовательно, совершенно невозможно будет подсчитать первоначальное число жителей Люгуя, хотя в эпоху Тан, как мне видится, можно взять за основу число жителей - 10 000 человек. Думается, что это ещё не окончательная цифра, и со временем она может мало-помалу увеличиваться, приобретая реальное число.

(окончание следует)

41. В переводе с китайского - «Управление некоторыми районами восточной широты по Шанхаю».

42. Нынешнее название Уссури.

43. Дацзы - так китайцы называли многие племена, относящиеся к монгольскому этносу.

44. В переводе с китайского - «Записки о Сяотин» (провинции Китая в древности).

45. Хала - обобщённое китайское название некоторых восточных туземных диких племён.

46. Или более англизированное китайское название Фияка; в дальнейшем, в тексте и будем называть - Фияка.

47. В переводе с китайского - «Карта (атлас) территорий для сбора податей и развития торговли для империи Цин»

48. Северного оленя, а по-японски - тонакая.

49. Штаны типа шароваров, очень широкие.

50. Лосось.

51. 1368 - 1644 гг.